Бетховен и жизнеощущение классицизма

Ради особой важности и значительности завершающего раздела произведения для восприятия Маттезон в 1739 году советует набрасывать его заранее — "пока еще свежа способность к изобретению и не утомлен дух".

Переход от времени к вечности тем более важен, что в жизни мы ленимся делать остановки, дабы оглянуться и понять. Чувствуем ли смысл и этическую ответственность классической коды? В ней продолжается путь, устремленный — в пределе — к совершеннейшей свободе в смирении, к окончательному, решительному отвержению недолжного, к райской тишине души.

Характер Адажио Третьей сонаты — иной в сравнении с только что рассмотренным Ларго. Осветляющий тональный контраст с предшествовавшей частью здесь еще ослепительней: из светлого до мажора мы попадаем в райскую тональность ми мажор. Соответственно и само интонационное содержание музыки светлее.

Но общей остается драматургическая направленность высокой музыки: искание рая.

В заглавной теме намечено стремление к легкости. Но пока она трактуется по-земному, в духе изящного рококо. Минорная развивающая часть вносит напряжение, при подходе к репризе сгущается драматизм. В репризе тема, оставаясь в нотах той же самой, в восприятии меняется, в ней выявляются грани содержания, до того не столь очевидные — радость, раскованность, блаженство, покой, безмятежность. После трагизма — чувство освобождения от тревоги, блаженство чистоты и возвышенных чаяний. Исполнение должно быть абсолютно спокойным; любая суетливость, непроизвольное сокращение пауз на миллисекунды — убьют образ. Такое спокойствие возможно только в условиях этической чистоты (эгоист не может иметь столь совершенного мира в душе).

В развивающей части коды отражается материал средней части, который теперь звучит просветленно. А в заключительной части вновь звучит основная мысль. Но как! Она совершенно преображена. В экспозиции она звучала строже, собраннее, серьезность; хоральность, хотя и соединенная со старинной умосозерцательной танцевальностью, дисциплинировала чувство. А в кодовом варианте мы видим едва ли не детскую шаловливость.

Почему? Откуда берется именно такая логика преображения? Конечно же, не из мертвой фантазии, как у посредственных композиторов, а из сферы духовной реальности — потому-то она, как вестник высшего, и убеждает, и радует.

Небесный прообраз внутреннего развития в прекрасных адажио есть раскрытие в человеке Царствия Божия, преизбыточествующей полноты жизни и небесной неизреченной любви, вхождения в дивную свободу чад Божиих, когда устанавливается в душе мир, превысший всякого ума.

Где начало пути небесной любви? На этот вопрос отвечает Библия: "страх Господень — дар от Господа и поставляет на стезях любви" (Сирах. 1:13). И еще: "Страх Господень — как благословенный рай, и облекает его всякою славою" (Сирах. 40:28).

Истина страха Божия — вот та глубочайшая причина, по которой не может в благочестивой музыке явиться с первых же тактов любовь вне облачения строгих хоральных или псалмодических ассоциаций: они несут в себе благоговейную строгость и собранность, аскетическую отрешенность, молитвенную концентрацию духовной воли, оберегающую святыню любви.

Каков же венец любви в бесконечности обожения по дару свыше, к чему призван человек?

"В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви", — открывает нам апостол любви Иоанн (1 Ин. 4:18).

Вот то состояние обретенной райской свободы, детской непосредственности и чистого блаженного покоя, к мечтательному отображению которого устремляется развитие музыки многих возвышенных адажио. Вот откуда и постепенное преодоление хоральности, неожиданное мелизматические расцветания мотивов, и благоговейная легкость струящейся вечной радости, омывающей душу сладостью неземного покоя и многие иные особенности смысловых кульминаций.

Вернемся к вопросу о предслышании формы, с которого мы начали беседу.

Мы постарались правильно определить главный смысл репризы и коды. Их главной целью было не нисхождение в усталый покой тела, а подъем к заоблачным вершинам покоя духовного, неотмирного.

Есть у Гейне дивное стихотворение:

Auf die Berge will ich steigen,

Wo die frommen Hьten stehen,

Wo die Brust sich frei erschlieЯet

Und die freien Lьfte wehen

(Я хочу подняться в горы…)

Этот подъем на небесные вершины благочестия и составляет перспективу развития и основание предслышания. Ее чувствование помогает и исполнителю сделать свое исполнение убедительным.

Подробно о музыке:

Кондак
Термин кондак происходит от греч. kontakia — свиток, kontos — палочка, на которую наматывались свитки. В наше время кондак — это краткое песнопение в честь праздника или святого, которое по величине и литературному построению мало чем отличается от прочих видов церковных песнопений (тропаря, седал ...

Эдвард Григ
Эдвард Григ (1843—1907) Норвежский композитор, пианист, дирижёр, музыкальный деятель. Учился в Лейпцигской консерватории (1858—62), в том числе у И. Мошелеса по классу фортепьяно, у К. Рейнеке по композиции, в 1863 продолжил занятия композицией у Н. Гаде в Копенгагене. Там же познакомился с ком ...

Артикуляция и динамика
«Очень часто вся пьеса Баха со всем развитием уже заложена в теме. Бах не передаёт эмоциональное состояние в виде драматического действия. Из этого ясно, как ошибочно переносить на Баха динамику, обычную для Бетховена и Вагнера: у них она подчёркивает изменения в гармонии, которые являются и поэт ...